Роль Ближнего Востока в энергетической безопасности ЕС

Авторы: Бывшева Наталья, Пьянов Петр, студенты МГЛУ

В современном мире энергетическая безопасность стала одним из наиболее важных аспектов геополитики, особенно в контексте Европейского Союза. Пандемия COVID-19, изменения геополитической обстановки в мире и энергетический кризис 2022 г. привели ЕС к переоценке стратегий энергетической безопасности. Зависимость европейских стран от одного основного поставщика показала свою уязвимость. По данным Bloomberg, на 1-й квартал 2022 г. поставки российского газа в ЕС были доминирующими: на поставки сжиженного природного газа (СПГ) из России приходится 34%, на 2-м месте по поставкам СПГ находится Норвегия, составляя 25% от общего количества поставок. В результате ЕС активно ищет альтернативные источники поставок энергоресурсов, и Ближний Восток, с его огромными запасами нефти и газа, становится одним из ключевых регионов для обеспечения энергетической безопасности Европы. Согласно Международному энергетическому агентству (МЭА) по данным на 2022 г., Ближний Восток занимает 3-е место по общему объему поставок нефти после США и Китая и 2-ое место по общему объему поставок природного газа после США. В этом контексте сотрудничество между ЕС и странами Ближнего Востока приобретает особую актуальность.

Источник: сгенерировано ИИ

Обзор энергетического рынка Ближнего Востока

Ближний Восток, на долю которого приходится 55,7% запасов мировой нефти, включает в себя государства Персидского залива и Магриба, группу государств Арабского Машрика. Пять из десяти стран региона являются ведущими нефтедобывающими странами: Иран (9-е место в мире), Ирак (5-е место в мире, 2-е – на Ближнем Востоке), Кувейт (10-е место в мире, 28% суточной добычи нефти), Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) (7-е место в мире по добыче нефти, 6-е место в доказанных мировых запасах, 95% запасов приходится на эмират Абу-Даби) и Саудовская Аравия (2-е место в мире).

По сравнению со всей Европой, Ближний Восток лидирует по добыче нефти в тысячах барр. в день: в 2019 г. в Европе этот показатель составлял 3413 (3131 в 2022 г.), на Ближнем Востоке – 30329 (30743 в 2022 г.). Одна Саудовская Аравия обладает добычей нефти объемом в 268,4 млрд барр. (на 2019 г.).

Несмотря на то, что 22% мировых мощностей производства СПГ также находятся на Ближнем Востоке (ключевые игроки: Йемен, Катар, ОАЭ и Оман), поставки российского газа в ЕС имели до недавнего времени первостепенное значение. Об этом говорят следующие цифры: в 2018 г. в РФ были добыты рекордные 733 млрд м³ (для сравнения, в том же году в ЕС добыто 251,5 млрд м³, на Ближнем Востоке – 657,2 млрд м³). Однако в 2022 г. расстановка сил поменялась: в России добыча составила 671 млрд м³, в ЕС – 220,4 млрд м³, в ближневосточном регионе – 721,3 млрд м³. Катар, обладающий доказанными запасами природного газа объемом в 23,9 трлн. м³, договорился с ЕС о поставке в Евросоюз 15 млн т СПГ (20,4 млрд м³ в 2022 г.), и примерно столько же в 2023 г. Тем не менее, с начала 2025 г. в Европу по 2-й нитке магистрального газопровода (МГП) Турецкий поток поставлено уже 3,52 млрд м³ российского газа. Для ЕС сейчас это почти единственный оставшийся способ получения данного топлива после того, как 11 мая 2022 г. оператором газотранспортной системы Украины (ОГТСУ) заблокирован транзит газа через газоизмерительную станцию (ГИС) Сохрановка; в тот же день в ходе российских контрсанкций закрыт коридор для поставок российского газа МГП Ямал – Европа; 31 августа 2022 г. из-за проблем с газоперекачивающими агрегатами (ГПА) Siemens остановлен МГП Северный поток-1; с 1 января 2025 г. прекращена прокачка через ГИС Суджа. По данным Gas Infrastructure Europe, на 9 марта 2025 г. подземные хранилища газа (ПХГ) в ЕС заполнены лишь на 36,67%, в них находится 39,66 млрд м³ газа. Европу могут ожидать трудности с отоплением домохозяйств, тем более что выработка электроэнергии ветряными электростанциями (ВЭС) в странах ЕС периодически снижается.

Произошедшие изменения на нефтяном рынке в пользу Ближнего Востока не превратили, тем не менее, этот регион в ключевого поставщика Евросоюза. Конкуренцию поставщикам нефти в ЕС из ближневосточного региона активно составляют американские и норвежские производители. В марте 2023 г., по данным Bloomberg, Европа получала 440,5 тыс. барр./сутки топлива и нефтепродуктов от Ближнего Востока и 6,3 млн барр./сутки из США (по данным ОПЕК). Однако с учетом логистики и того, что средняя стоимость СПГ из США равна 12,10 долл за млн британских тепловых единиц против ближневосточных 11-13 долл за млн британских тепловых единиц, газовый рынок Ближнего Востока для Европы является более перспективным.

Но если американским поставщикам Ближний Восток может составить конкуренцию, то с поставками энергоресурсов из Скандинавии всё сложнее. Норвегия, которая теперь обеспечивает 30% энергетических потребностей Европы, в третьем квартале 2024 г. заняла второе место по величине поставок сырой нефти в Евросоюз (почти 14%) и пятое по поставкам СПГ (7,1%)

Нельзя также сбрасывать со счетов продолжающиеся поставки СПГ из России: в 2024 г. Германия получала российский газ через Бельгию и Нидерланды, а Франция – главный критик России – приобрела в том же году более 5 млн т российского газа.

Таким образом, перераспределение рынка энергопоставок в Европу происходит, но Ближний Восток не может претендовать в этой гонке на первенство.

Новая «хеджинговая» стратегия стран Персидского залива

Современная геополитическая нестабильность поставила перед странами Ближнего Востока вопрос о пересмотре энергетической политики и необходимости европейских стран искать новых партнеров. Новая «хеджинговая» стратегия стран Ближнего Востока представляет собой многомерный подход к внешней политике, направленный на снижение зависимости от традиционных союзников, таких как США и создание партнерских сетей с участием различных глобальных игроков, включая ЕС, Китай, Индию, Россию и другие страны, для обеспечения большей автономии и геополитической маневренности. Согласно US Energy Information Administration (EIA), в 2008 г. объем добычи нефти в США составлял 1,83 млрд барр., а в 2023 г. вырос до 4,72 млрд барр. Это послужило одной из причин для стран Персидского залива переориентироваться на Евросоюз, диверсифицируя рынки сбыта в том числе и из-за падения спроса на нефть в США в связи с быстрым ростом добычи нефти и развитием технологий в этой сфере. Примером таких изменений является запуск новых нефтяных индикаторов, таких как IFAD Murban в Абу-Даби, что укрепляет позиции ближневосточных сортов нефти на мировом рынке. Эти меры направлены на увеличение прозрачности и конкурентоспособности поставок в Европу и Азию. 

Большое влияние оказали на нефтяную политику и санкции против России, Ирана и Венесуэлы, которые усилили фрагментацию глобального нефтяного рынка. Западные страны ввели ограничения на транспортировку российской нефти по цене выше 60 долл./барр., что вынудило Россию искать новые рынки сбыта. Россия, в свою очередь, значительно увеличила экспорт нефти в страны Азии, особенно в Китай и Индию. К 2023 году более 80% российского экспорта нефти приходилось на Азиатско-Тихоокеанский регион. Это стало возможным благодаря предоставлению скидок и использованию альтернативных транспортных маршрутов, которые обходят западные санкции. Основной сорт российской нефти Urals переориентировался с европейских НПЗ на азиатские, что сопровождалось изменением механизмов ценообразования.

Хеджинговая стратегия подразумевает и экономическую диверсификацию, включая инвестиции в новые отрасли, такие как возобновляемая энергетика и технологии, для снижения зависимости от нефти и газа. В контексте энергетического перехода страны Персидского залива реализуют «сбалансированный» подход, который сочетает поддержку традиционных энергетических отраслей с развитием возобновляемых источников энергии (ВИЭ). Это позволяет им вносить вклад в глобальные усилия по снижению выбросов парниковых газов, сохраняя при этом экономическую стабильность. Так, хеджинговая стратегия стран Ближнего Востока направлена на создание гибкой и адаптивной внешней политики, которая позволит им эффективно ориентироваться в меняющихся условиях мировой политики и экономики, сохраняя при этом свои региональные интересы и влияние.

Страны ЕС в условиях энергетического кризиса

Отказ от российских энергоносителей и переформатирование энергетического рынка привели к финансовым потерям для стран Евросоюза и их домохозяйств. Решение ЕС отказаться от российских энергоносителей привело к повышению цен на все виды энергоресурсов, поскольку альтернативные источники поставок не смогли обеспечить сопоставимые объемы и условия. Дефицит энергетических ресурсов и высокие цены на энергию негативно сказались и на энергоемких отраслях промышленности, что привело к снижению производства и конкурентоспособности. В связи с сокращением импорта российского трубопроводного газа, ЕС по сравнению с 1-м кварталом 2022 г. увеличил закупки сжиженного природного газа (СПГ) у Норвегии, США и стран Ближнего Востока, что создает угрозу зависимости от других поставщиков и подвергает ЕС риску волатильности цен на мировом рынке СПГ. В условиях энергетического кризиса некоторые страны ЕС также были вынуждены вернуться к использованию угольной генерации, что привело к росту потребления и импорта угля. Однако, это противоречит целям ЕС по сокращению выбросов парниковых газов и переходу к зеленой энергетике.

Стоит отметить, что энергетический кризис в ЕС начался задолго до украинского кризиса и связанных с ним санкций Запада против России. Так, Всемирный экономический форум (ВЭФ) еще осенью 2021 г. сообщил о повышении цен на энергоносители в Европе. Данные ВЭФ подтверждают, что цены на газ в Европе выросли на 600% задолго до сокращения российских поставок газа в 2022 г. Также климатическая повестка ЕС, ориентированная на увеличение доли ВИЭ, привела к снижению надежности энергоснабжения. Зависимость от погодных условий, характерная для ВИЭ, стала причиной массовых блэкаутов в ряде европейских стран, например в Германии в 2021 г. Таким образом, акцент на «зеленой» энергетике, а не на стабильных источниках энергии, создал уязвимость в энергетической системе ЕС.

Тем не менее, сокращение поставок российских энергоносителей оказало непосредственное влияние на стратегию ЕС. Ключевыми элементами новой стратегии стали диверсификация источников энергоснабжения, снижение зависимости от России, ускоренное развитие ВИЭ и принятие мер по повышению энергоэффективности. Увеличение импорта СПГ из США, Катара, Алжира и других стран стало важным элементом этой стратегии. Доля России в импорте трубопроводного газа ЕС сократилась с более чем 40% в 2021 году до примерно 11% в 2024 году. В совокупности по трубопроводному газу и СПГ РФ обеспечила менее 19% общего импорта газа ЕС в 2024 году. Доля России в нефтяном импорте ЕС сократилась с 28% в третьем квартале 2021 года до 3% в третьем квартале 2023 г. Импорт СПГ из России в 2022 г. увеличился почти на 30% до 16,7 млрд куб. м, но по итогам 2023 г. экспорт упал на 1,9%.

Для преодоления энергетического кризиса были разработаны и реализованы проекты, целью которых стояло в том числе и избежать новой зависимости. План REPowerEU является ключевой инициативой Европейской комиссии, направленной на быстрое снижение зависимости ЕС от российских ископаемых видов топлива и ускорение перехода к «зеленой» экономике, также увеличение доли возобновляемых источников энергии (ВИЭ) с 40% до 45% к 2030 г. Хотя план не конкретно упоминает переход к поставщикам из стран Ближнего Востока и Северной Африки, диверсификация поставок энергии является ключевым направлением. ЕС активно развивает отношения с другими регионами для импорта энергоресурсов, включая СПГ. Страны Ближнего Востока и Северной Африки, такие как Катар и Алжир, уже являются значимыми поставщиками газа в ЕС.

На сегодняшний день Ближний Восток все еще остается точкой геополитической напряженности, где сохраняется высокий риск эскалации конфликтов. Последствия конфликтов в регионе могут привести к перебоям в поставках энергоносителей и усилению глобальной инфляции. Ключевым маршрутом глобальных энергопоставок остается Ормузский пролив: через него транспортируется почти 30% мировой торговли нефтью, причем основные объемы обеспечивают страны ОПЕК. В случае обострения конфликтов, Ормузский пролив, через который проходят значительные объемы нефти и газа, может быть заблокирован. Это может привести к скачку цен на нефть до 90–100 долл/барр., хотя колебания будут краткосрочными из-за слабости мирового спроса. Также это ставит под угрозу и поставки СПГ из Катара, которые составляют около 20% мировой торговли и также проходят через Ормузский пролив. Не только геополитическая напряженность может послужить причиной проблем поставок энергоресурсов, но и разные подходы к реализации энергетической политики ЕС и стран Ближнего Востока. Ярким примером может послужить заявление министра энергетики Катара Саад бен Шарид аль-Кааби, что Qatar Energy остановит поставки СПГ из Катара в Европу из-за угрозы применения экологических штрафов. Катар угрожает прекратить поставки СПГ в Европу, если ЕС введет штрафы по Директиве о комплексной проверке корпоративной устойчивости (CSDD), которая требует от компаний снижать выбросы СО2 и другие парниковые газы. Штрафы могут составлять до 5% от годовой выручки. Прекращение поставок приведет к снижению объема экспорта СПГ в Европу, что может спровоцировать рост цен на газ и поставить под угрозу энергетическую безопасность континента.

Энергетика и климат: борьба за потребителя или попытка сохранить доходы?

Энергетическая отрасль является стратегически важной для развития любой страны. Но все больше людей задумывается над вопросом изменения климата, исчерпания природных ресурсов и сохранения пригодной для жизни среды. Политики не могут оставаться в стороне от этой проблемы: создаются комиссии, проводятся международные конференции по теме энергобезопасности. 12 декабря 2015 г. на 21-й конференции Рамочной конвенции ООН по изменению климата (COP21) в столице Франции было принято Парижское соглашение, направленное на существенное сокращение глобальных выбросов парниковых газов, развитие низкоуглеродной экономики, налаживание обмена зелеными технологиями и ограничение повышения глобальной температуры в XXI веке до 2-1,5 градусов Цельсия.

На повестке дня стоит вопрос поиска альтернативных источников энергии, более актуальный для Европы, не имеющей серьезных запасов нефти и газа, чем для Ближнего Востока, получающего основную финансовую выгоду от экспорта энергоресурсов. Если для ближневосточных экспортеров главной задачей является получение максимальной прибыли от любой сделки, то для европейцев немаловажными факторами являются защищенность поставок от стороннего вмешательства и экологическая составляющая (совершенствование процесса производства, переход на возобновляемые источники энергии).

Вопрос защищенности поставок упирается в нерешенный израильско-палестинский конфликт, в который вовлекается всё больше стран Ближневосточного региона (Ливан, Сирия, Йемен и Иран). Обострение конфликта в октябре 2023 г., вызванное массированными ракетными ударами палестинской армии и началом ответной операции «Железные мечи», привело к значительному росту цен на нефть (12 апреля 2024 г. спотовая цена Brent достигла пика в 93 долл. за баррель, даже несмотря на ответное снижение уровня добычи нефти странами ОПЕК+ на 2,2 млн барр. в сутки до конца марта 2025 г. и на 1,65 млн барр. в сутки – до конца 2026 г.). Из-за участившихся хуситских атак на суда в Красном море перевозчики вынуждены менять логистику, вследствие чего продолжительность рейсов из Азиатско-Тихоокеанского региона в страны Европы и Америки увеличивается в среднем на две недели, а длина пути – до 6 тыс. морских миль (более 11 тыс. км). 

Что же касается мер по улучшению экологии в процессе переработки сырья для энергетической отрасли, принимаемых Ближним Востоком, можно отметить планы Катара по снижению объемов выбросов парниковых газов на 25% к 2030 г. и программы ОАЭ, направленные на достижение углеродной нейтральности к 2050 г. Интересен опыт Саудовской Аравии, в 2020 г. поставившей в Японию первую в мире партию «голубого» водорода, синтезированного в аммиак. Однако стоит признать, что общей тенденции по приведению производственного цикла к экологическим нормам ЕС на Ближнем Востоке не просматривается, а главным сдерживающим фактором в вопросе уменьшения выбросов является финансирование. Об этом говорилось и на 42-й встрече в верхах Совета сотрудничества арабских государств Арабского залива (ССАГАЗ, 1981 г.), прошедшей в декабре 2021 г. в столице Саудовской Аравии Эр-Рияде. Рекомендации этой организации, Парижское соглашение и «Руководящие принципы Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) для многонациональных предприятий», устанавливающие ряд экологических правил и норм, должны быть ключевыми для ближневосточных производителей и продавцов энергетического сектора, если они хотят закрепиться на рынке ЕС.

Энергетическая безопасность – задача многофакторная, требующая крупных финансовых вложений, а климатические цели ЕС и экономические интересы Ближнего Востока не всегда совпадают. Заинтересованность в привлечении европейских партнеров у «нефтегазовых» государств велика, но их тревожит неизбежная потеря прибыли, при жестком соблюдении всех требований Евросоюза. Но конкуренция с США, Китаем и другими крупными игроками энергетического рынка, а также грядущее урегулирование израильско-палестинского конфликта будут, как нам кажется, подталкивать ближневосточные государства к решению задач, стоящих на экономической повестке.

Перспективы энергетического сотрудничества ЕС и стран Ближнего Востока

Роль Ближнего Востока в энергетической безопасности ЕС неоднозначна: с одной стороны, продолжающийся израильско-палестинский конфликт приводит к нестабильности в регионе и пересмотру логистической цепочки Ближний Восток – Европа; с другой стороны, санкции против России меняют расстановку сил на рынке энергоресурсов в пользу Норвегии, США и крупных стран Персидского залива, вроде ОАЭ, Саудовской Аравии, а также дают определенные преференции Турции, которая превращается в газовый хаб России. Энергобезопасность в этой области будет зависеть от развития ситуации в украинском кризисе и от стабильности в средиземноморском регионе.

В ближайшие годы ЕС будет продолжать расширять диверсификацию поставок, в том числе через укрепление сотрудничества с ближневосточными и североафриканскими странами, а также развивать возобновляемую энергетику. Возможен, также и поиск новых рынков сбыта, о чем свидетельствует рост поставок из стран Африки, как СПГ (Алжир, Нигерия, Ангола), так и нефти (Ливия, Нигерия). Однако энергетическая безопасность ЕС останется уязвимой из-за зависимости от волатильных рынков СПГ и геополитических рисков в регионе Ближнего Востока. В связи с этим ЕС будет вынужден балансировать между экологическими целями и необходимостью обеспечения стабильных поставок энергии, возможно, временно увеличивая использование традиционных источников энергии.

Говоря об энергетической безопасности и экологических стандартах ЕС, которые они применяют сами и требуют соответствующего соблюдения от партнеров по энергетическому рынку, можно констатировать, что заметного уменьшения выбросов парниковых газов в процессе переработки топлива и сырья на предприятиях Ближнего Востока не отмечается. Однако, если ближневосточные производители и продавцы топлива и сырья хотят равных партнерских отношений с Евросоюзом, они не могут игнорировать требования своих покупателей. Вопрос лишь в том, что инвестиции в модификацию производства, в свою очередь, зависят от получаемой производителями и продавцами прибыли. В условиях же политической нестабильности в регионе, несмотря на более выгодные предложения от ближневосточных партнеров, страны Евросоюза пока не готовы отказываться от сырья и материалов, поступающих от США, азиатских и африканских стран, а также из государств ЕС. Например, в марте 2024 года из ввезенных в Европу 10,6 млрд м³ сжиженного газа 5,5 млрд м³ были получены из Америки, 1,3 млрд м³ – из Африки, 1 млрд м³ – с Ближнего Востока, 2,2 млрд м³ – из России. Еще 0,6 млрд м³ поступило из Норвегии, Китая и Бразилии. Европейские программы поддержки собственных производителей возобновляемой энергии (план REPowerEU и т. п.) также способствуют уменьшению зависимости ЕС от недобросовестных или нестабильных поставщиков энергии.

Если же говорить о возможности влияния европейских покупателей ближневосточной продукции на ее энергобезопасность, то это влияние может выражаться в применении ограничительных мер, через установление предельных показателей вредных выбросов (пример: Парижское соглашение). В свою очередь, государства Ближнего Востока, желающие торговать с Европой, должны применять меры стимулирования в отношении региональных производителей энергетической продукции: устанавливать квоты на выбросы, увеличивать ставки налогов, штрафовать нарушителей и др.

В заключение стоит отметить, что Ближний Восток оказывает существенное влияние на энергобезопасность ЕС. Однако, хотя и наблюдается увеличение торговых сделок между этими акторами после 2022 г., для Европы этот фактор не является первостепенным в реализации энергетической политики.